Гомер, как правило, говорит об одной Мойре, лишь в двух местах речь у него идет о нескольких Мойрах. Гесиод говорит о трех Мойрах: Клото, Лахесис, Атропос. Они предназначали каждому человеку в отдельности его жизненную судьбу — сразу же при его рождении. При этом Клото начинала прясть нить человеческой жизни, Лахесис продолжала прясть и разматывать ее, Атропос перерезала нить. Согласно более поздним представлениям, Мойры пели за работой, аккомпанируя небесной «гармонии сфер».
Греческое слово «Мойра» означает не просто судьбу, а скорее долю, часть или удел, т. е. то, в чем человек должен участвовать в жизни, в чем заключается его удел от рождения. Все, что охватывается этим понятием, неизменно и независимо от свободной воли человека, и не только человека, но даже бога. Боги тоже подчиняются Мойрам.; несмотря на все их могущество, «и над ними властвует судьба», они всего лишь ее стражи и исполнители. Правда, иногда Зевс или какой-нибудь другой бог выступает в роли «властелина судьбы» — но только в том случае, если он ее знает и руководствуется ею, т. е. если он действует в соответствии с познанным всемирным законом. Но таким же образом может «властвовать своей судьбой» и обычный смертный.
Однако «Мойры» — не единственное обозначение судьбы у греков. Например, Гомер употребляет более десятка выражений для обозначения судьбы (ведь и мы говорим: доля, судьба, участь, удел и т. д.). Мойры у него обычно сопровождалась эпитетами «злая», «пагубная». Из остальных выражений наиболее любопытно слово «айса», в котором можно усматривать судьбу, подвластную воле человека. Это уже звучит оптимистичнее: перед Мойрами человек бессилен, но вопреки Айсе человек действует скорее своевольно, подчиняясь гордыне или страсти, и эти действия нельзя считать неизбежными. В этом смысле можно понимать некоторые стихи у Гомера, например в знаменитой сцене прощания Гектора с Андромахой, в которой Гектор говорит дословно: «Вопреки Айсе никто не пошлет меня к Аиду; но, думаю, Мойры не избежит ни один человек, ни великий, ни низкий, коль он родился на свет». Однако во многих переводах Гомера на современные языки (в том числе и на русский) различие между М. и Айсой стирается, и оба выражения переводятся одним и тем же словом «судьба».
Греки представляли себе Мойр в виде серьезных старух. Клото обычно изображали с веретеном в руке, Лахесис — с меркой или весами, Атропос — с книгой жизни, солнечными часами или ножницами, которыми она перерезала нить жизни. Античных изображений Мойр сохранилось мало. Самое выдающееся из них находилось на восточном фронтоне Парфенона (было создано Фидием или, по крайней мере, его учениками), но в прошлом веке было увезено в Англию и теперь находится в Британском музее (см. также «Парки»).
Известно выражение «нить жизни»: «…И покамест жизни нить/Старой Паркой там прядется…» — A.C. Пушкин, «Опытность»
(1814). Образ Мойр встречается в литературе: «[Гоголь] пал последнею жертвою той трагической мойры, которая тяготела… над русскими поэтами» — Ап. Григорьев, «0 комедии Островского».
