Титон (Тифон), греч. — сын троянского царя Лаомедонта, царь эфиопов.

Его супруга, богиня утренней зари Эос, вымолила у Зевса бессмертие для обожаемого мужа, но забыла заодно попросить для него и вечную молодость. В положенный срок Титон состарился (поэтому от его бессмертия было мало радости и ему, и его супруге) и в конце концов так иссох, что превратился в сверчка — или, что звучит поэтичнее, в цикаду.

Сыном Титона был Мемнон, союзник троянцев, погибший в поединке с Ахиллом.

У древних греков (и римлян) Титон был очень популярен из-за своего долголетия; они говорили о «Титоновом веке (возрасте)» так же, как мы говорим о «Мафусаиловом веке» (согласно Библии, Мафусаил жил 969 лет). Античных изображений Титона сохранилось мало. У Родена есть статуя «Аврора и Титон», у Теннисона — стихотворение «Титон» (1860).

На иллюстрации: картина «Эос и Титон», Луи Жан-Франсуа Лагрене. Вверху — фрагмент картины «Аврора и Титон», Франческо де Мура.

Стихотворение. Альфред ТЕННИСОН. Тифон

Истлеет лес, истлеет лес и ляжет,
Туман придет и выплачется в почву;
Придет, уйдет под землю земледелец,
И лебедь, житель долгих лет, умрет.
Лишь я жестокого бессмертья пленник;
Я чахну медленно в твоих пределах,
Седою тенью, как во сне, скитаюсь
По вечно молчаливому Востоку,
Блуждаю лабиринтами тумана,
Вхожу в чертог сияющей зари…

Увы! Я был когда-то человеком
И юношеской так блистал красою,
Что ты на мне остановила выбор;
И я, счастливый сердцем, возгордился
И возомнил, что я такой же бог.
Я попросил тебя: – Дай мне бессмертье! –
И ты его дала мне с небреженьем,
С каким монетку подает богач.
Но бдительные Оры, негодуя,
Меня согнули и опустошили
И, так как мне не может быть кончины,
Оставили меня калекой, прахом,
Бессмертным ветхим стариком, соседом
Бессмертной юности. Твоя любовь
И красота не облегчили горя,
Хотя поныне от моих стенаний
В очах твоих, наполненных слезами,
Подрагивает кормчая звезда.
Пусти меня, возьми свой дар обратно!
Зачем я отделился от людей,
Зачем презрел исконный распорядок,
По коему в конце всего – покой?

Сквозь тающие тучки на мгновенье
Проглянул темный мир, где я родился;
Но вновь крадется тайное сиянье
От чистого чела и чистых плеч,
И сердце просыпается в груди.
Во мгле твои ланиты заалели,
Но очи милые, с моими рядом,
Еще не ослепили звезд, и кони
Твоей упряжки дикой не проснулись,
И не стряхнули с грив остатков мрака,
И первых искр не высекли из мглы.

Да, в утреннем молчанье ты прекрасна,
Но, как всегда, ни слова не ответишь –
Слезинку лишь оставишь на щеке.

Зачем слезами ты меня пугаешь?
Ужели верно старое реченье
Из мира темного, что сами боги
Своих даров назад не в силах взять?

О, горе! Ведь когда-то с легким сердцем
Счастливыми глазами наблюдал я, –
Не верится, что то был тоже я, –
Как свет тебя очерчивал во мраке,
Как локоны от солнца пламенели;
Вслед за тобой и я преображался,
И кровь во мне пылала тем пыланьем,
Каким багришься ты и твой чертог;
Губами, лбом, закрытыми глазами
Я чувствовал: роса на мне теплеет
От поцелуев, нежных, как бутоны
Полураскрывшейся весны; и слышал
Из уст твоих безумный сладкий лепет,
Сравнимый разве с пеньем Аполлона
При возведенье илионских стен.

И все ж, позволь мне твой Восток покинуть;
Мне по природе можно ль быть с тобой?
Твои прохладны розовые тени
И свет прохладен, – как прохладны ноги
Мои на золотых твоих ступенях,
Когда пары неясного рассвета
Возносятся над темными домами
Счастливых, наделенных даром смерти,
И над гробами более счастливых.
Освободи меня, верни земле!
Богиня, обновляй от утра к утру
Свою красу – ты можешь все; а мне –
Дай мне могилу, чтобы, прах во прахе,
Забыл я, как в серебряной упряжке
Ты возвращаешься в родной чертог.

Перевод с английского Андрея Сергеева