Фрагмент статьи профессора А.А.Тахо-Годи – вступление к книге поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Мир простых людей в гомеровских поэмах «Илиада» и «Одиссея»

Мир гомеровских поэм не знает жестко проводимого разделения на свободных и рабов. Труд мыслится здесь пока еще и рамках патриархального, главным образом, домашнего рабства, хотя господин распоряжается жизнью и смертью подвластных ему людей. Вот почему нас не удивляет ни умение царя Приама («Илиада») строить собственный дворец, ни усердие царевны Навсикаи («Одиссея»), стирающей одежды своей семьи, включая родителей и пятерых братьев, ни прилежание прекрасной Елены, проводящей целые дни за прялкой, ни ловкость героя Одиссея, который сам валит огромные сосны, обтесывает бревна и связывает их в плот, укрепляет на нем мачту и парус.

Все, что сделано с умением, поэт называет «прекрасным», «хорошим», «священным», «божественным», т. е. достигшим степени небывалого совершенства. В гомеровском эпосе подробнейшим образом рисуются эти прекрасные вещи, сделанные руками богов и людей. Стоит подробно вчитаться в описание щита Ахилла, которое занимает сто тридцать стихов, или оружия Агамемнона, чудес кузницы бога Гефеста, или дворцов царей Алкиноя и Менелая, чтобы почувствовать всю эту преизбыточную щедрость красоты, окружающей героев. И все это грозное оружие и боевые колесницы сияют блеском меди, серебра, золотыми насечками и узорами, не уступая золоту, серебру, янтарю, слоновой кости чаш, кувшинов, тазов, веретен, корзин, ларцов, сандалий, поясов, подвесок, ожерелий.

Сияние солнца и свет пронизывают мир, в котором воюют или странствуют герои Гомера, хотя всюду их подстерегает мрак смерти, черный ужас, темная пучина бедствий. Жить для героя эпических поэм — значит «видеть свет солнца». О солнечном свете мечтает тень Ахилла в царстве мертвых. И недаром Ахилл говорит, что лучше быть на земле. батраком у бедного человека и хотя бы недолго видеть яркое сияние солнца, чем царствовать среди мертвых (Ил., XI, 489—501). Солнечный свет преображает всю природу. Море то вспыхивает искрами огня («виноцветное»), то «фиалковое» в игре света и тени, то «пурпурное». Над морем встает богиня Эос-Заря в солнечно-золотистом, как весенние цветы крокусы, одеянии, сверкает под солнцем вершина Олимпа, золотистое облако покрывает Зевса и Геру, а с него падают, сверкая, капли росы.

Красота сопутствует героям, и боги при желании делают их еще прекраснее и величественнее. После того как Одиссей отмылся от тины и грязи, богиня Афина делает его выше и полнее, завивает ему кудри наподобие цветов гиацинта, так что Одиссей весь светится красотой. Афина накануне встречи Пенелопы с супругом умащает ее лицо красотой, делает ее выше и стройнее. Красота, таким образом, предстает здесь в виде какой-то материальной и светоносной сущности, которой можно натереться и от которой человек светится, изумляя окружающих.

Однако, как мы уже говорили, среди всей этой красоты героев подстерегают чудовища, испытания, неизбежная гибель. Сколько смертей в сражениях «Илиады»! Но не думайте, что Гомер упивается войной и смертью. Сам владыка Зевс нападает с бранными словами на бога Ареса, для которого нет большей радости, чем жестокая и дикая битва. Войну осуждает мудрый Нестор, говоря, что любящий войну, а особенно междоусобную, не имеет ни очага, ни закона, ни племени. Даже поход на Трою, как он ни справедлив для ахейцев, осуждается Ахиллом, а уж тем более Гектором. Война признается Гомером только в том случае, если она морально оправдана. Гектор, умирающий за родину, вызывает симпатию поэта. Раздор всегда вредит человеку, и поэтому прав Одиссей, утверждая, что нет позора помириться с человеком, которого ты первый обидел, и призывая Агамемнона с Ахиллом забыть ссору, принесшую столько горя ахейцам.

При всем великолепии героического мира в поэмах Гомера есть место и трудовым будням, и скромной жизни, и повседневной тяжелой работе. Простота и скромность быта характерны не только для хижины свинопаса Евмея, но и для дома властителя Итаки — Одиссея. В доме — глиняный пол, грубые тяжелые столы, балки потолка, черные от дыма, поднимающегося из громадного очага вверх. Подневольные женщины перемалывают жерновами зерно и прядут пряжу, а зоркая ключница Евриклея наблюдает за ними. Отец Одиссея, старик Лаэрт, в грязном и грубом заплатанном хитоне работает в саду наряду со слугами. Свинопас Евмей принимает неузнанного им Одиссея в хижине, укладывает спать на козьих шкурах, под которые он набросал ветки; накрывает гостя плащом, но не может поделиться одеждой, ибо она у него единственная.

Мирная трудовая жизнь ремесленника и земледельца подробно рисуется в гомеровских сравнениях, а отнюдь не в сюжетном повествовании, что особенно примечательно.. Ведь в сравнениях всегда поясняется менее известное с помощью чего-то более знакомого как для автора, так и для его слушателей. А близкой и на редкость знакомой для слушателей была их собственная нелегкая жизнь, которую поэт использовал в эпических сравнениях и которую они узнавали до мелочей.

И в «Илиаде», и в «Одиссее» почти все военные сцены поясняются сравнениями из мирной жизни. Так, выступление двух героев сравнивается с двумя быками, пашущими землю. Враги выступают друг против друга, как жнецы сближаются с обоих концов поля. Сражение врагов — веяние бобов и гороха на току. Врагов отбивают так, как крестьянин с зажженным факелом отгоняет дикого зверя, напавшего на загон со скотом. Погибший герой, как маслина, выращенная заботливым хозяином и вырванная ветром.

Гомер как бы живет заодно с героями своих сравнений, сочувствуя слабому, бесправному труженику. В сравнениях мы находим пахаря за плугом, лесоруба за едой, голодного дро-восека, мать, что работой кормит детей, вдову, оплакивающую погибшего за родину мужа, старика, потерявшего единственного сына, отца, обнимающего сына, вернувшегося домой через десять лет, или изгнанника в поисках приюта.

Таким образом, интерес эпического певца-аэда сосредоточен не только на его прославленных героях, но и на незаметных тружениках, несущих тяготы жизни…

См. также «Роль богов и героев в поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея»»

продолжение следует